Гранты и гранды. Как зазвать в Россию нобелевских лауреатов
Многие наши академики отреагировали тогда на эту программу критически. Сетовали, что наша наука бедствует, а на приглашение ученого-мегагрантника выделяются фантастические деньги, 5 миллионов долларов, что заманчиво для любого иностранного профессора. Они приедут, "срубят" миллионы, за наши деньги сделают свои работы и отбудут. А наша наука останется с тем, с чем была.
Валерий Фальков: Да, такие заявления звучали, но подобная трактовка программы совершенно некорректна. Достаточно посмотреть, на каких условиях выделялись мегагранты. Ограничения действуют очень серьезные. Оплата труда ведущего ученого и научного коллектива составляет, как правило, не более 50 процентов от общей суммы. Около 25 процентов идет на закупку оборудования, 10 процентов - на закупку материалов и комплектующих для проведения исследований. Оставшиеся средства направляются на оплату стажировок российских ученых в мировые научные центры, проведение научных семинаров, расходы на содержание лабораторий.
Но академиков понять можно. Ведь большие деньги на создание новых лабораторий получали только вузы, естественно, что институты, особенно наши асы, чувствовали себя обойденными. В связи с чем в 2010 году появилась такая спорная программа? И почему в фаворе оказались вузы?
Валерий Фальков: Она стала реакцией правительства на ситуацию, которая тогда сложилась в нашей науке. На накопившиеся в ней негативные и очень болезненные явления. Например, только ленивый не говорил тогда про "утечку мозгов". Про отсутствие спроса экономики на российские научные разработки. Ведь даже прорывные работы наших институтов в основном не были востребованы предприятиями. Про "феодализм" и закрытость при приобретении и использования дорогостоящего исследовательского оборудования. И это только небольшая часть негатива, который требовалось преодолеть.
Еще одна важнейшая цель программы - подключить к активной исследовательской работе не только научные организации, но и вузы, их научные школы и лаборатории. Существенно усилить интеграцию науки и высшего образования. И конечно, от науки все ждали прорывных решений, чтобы повысить конкурентоспособность российской экономики. В первую очередь в прорывах нуждались отрасли, связанные с науками о жизни и улучшением качества жизни человека, - медицина, агропромышленный комплекс, социогуманитарные науки, а также компании, работающие в сфере рационального недропользования, биотехнологий, материаловедения, аэрокосмической отрасли. Нужна была поддержка и тем научным коллективам, которые удерживали в мире традиционно лидирующие для России позиции, выдавая прорывные результаты в математике и смежных науках, многих секторах физики, химии новых материалов, информационных технологиях.
Впервые о поддержке лабораторий, созданных под руководством ведущих ученых, и привлечении в Россию из-за рубежа ведущих специалистов, чтобы сделать нашу науку более конкурентной и открытой, было заявлено Владимиром Путиным в конце 2009 года, а в апреле следующего вышло соответствующее постановление правительства.
И, наконец, о специфике первых лет программы. Действительно изначально она была рассчитана только на вузы. Однако уже через два года возможность приглашать ведущих ученых появилась и у научных организаций, и у государственных научных центров. А начиная с 2019 года в программе участвуют организации вне зависимости от их форм собственности, то есть не только государственные. Так что сегодня она открыта практически для всех желающих. Но для этого надо в жесточайшей конкуренции выиграть конкурс.